Окончание десятилетия это не только календарное событие, но, как показали события, завершение очередного этапа в истории существования чернобыльской зоны отчуждения. Анализ нулевых это и удобная позиция, как для анализа прошедших событий так и для попыток рассмотреть контуры ближайшего будущего.
Почему нулевые
Прошедшее десятилетие для Зоны отчуждения было во всех смыслах «нулевое». Политика управления шла по инерции и без претензий на что-то особое. Управление территориями и предприятиями зоны отчуждения проходило без ясного понимания стратегических, государственных задач, которые необходимо было решать. Конечно, в физическом смысле мало что поменялось – чернобыльская зона, как была, так и осталась «площадным распределенным источником радиоактивного загрязнения» для прилегающих территорий и Украины в целом. Проблема была в другом — деятельность человека в Зоне, её цели и смысл этих целей к концу 90-х стали существенно размываться. Можно выделить три причины этого:
1. Кризис эффективности. Работы по ликвидации последствий аварии в первые годы показали высокий класс эффективности. Большинство мероприятий того времени – строительство «Укрытия» и комплекса защитных объектов (дамбы, стена в грунте…), дезактивация объектов и площадей — вело к конкретному изменению радиационной обстановки. То есть, результат был вполне ощутим. Следует отметить, что всё эти инженерные задачи решались в пределах 5-км зоны и, в основном, в техногенной среде (машины, механизмы, здания, пути сообщения и другие объекты).
В 90-х акцент сместился на всю зону отчуждения, и тут стало понятно, что методы управления радиационной обстановкой на больших природных территориях и объектах не работают. В сравнении техногенной средой здесь площади и объекты больше на порядок, они имеют значительную неоднородность свойств и сложную структуру. В таких условиях гарантировать какой либо результат было утопично. Однако, стратегию «вернуть зону к жизни» никто не отменял. Поэтому появлялись долгоиграющие программы с хронической исследовательской частью и результатами, которые «требуют дальнейших исследований». Были ещё «эфемерные проекты», они создавались для решения масштабных задач, но в процессе их реализации находили очень много «неувязок» и «нестыковок». В конце концов, через 2-3 года, их тихо сворачивали.
2. Снижение значимости события. 15 годовщина однозначно показала, что значимость «Аварии на ЧАЭС и её последствий» в общественном сознании неуклонно падает. Событие из разряда реального перешло в разряд исторического. Это сказалось на политике и, как следствие, на финансировании. Как оказалось «Чернобыль» — это уже не «наше всё» и давать деньги просто на «национальную трагедию» не будут.
Элемент радиационного контроля персонала чернобыльской зоны отчуждения
3. Стратегическое мышление в пределах «чистого» и «грязного». «Чистое» и «грязное» — основные категории, в которых происходит управленческое осмысление реальности зоны отчуждения в дальней перспективе. «Чистого» должно быть больше, а «грязного» меньше — такой вот диктат норм. Поэтому мы слышим в официальных заявлениях, что с помощью технологии Х удалось получить чистую продукцию в пределах зоны или площадь Y чистая и поэтому границу надо сократить. Звучит интуитивно понятно и успокаивающе, однако не отвечает реальности. Такой подход не замечает экономической цены этого «чистого». «Чистая» продукция из зоны отчуждения в денежном эквиваленте будет «золотая». А проекты полной очистки территории по своим техническим затратам вполне сравнимы с освоением самых суровых районов Земли, если не ближних планет. Этот же, по сути антропоцентрический, подход позволял игнорировать процессы спонтанного восстановления природной среды и не видеть неэкономическую ценность территории.
В условиях зоны отчуждения логично было применять то положение кризисного управление, которое призывает не бороться со сложившимися обстоятельствами, а использовать их. Иначе будет продолжаться перманентная война с «грязным» за «чистое» без конца.
4. Кадровые перемены. Изменение политики по управлению зоной отчуждения также связано и с вытеснением из системы государственного управления людей понимающих и знающих проблемы радиоактивно-загрязненных территорий.
Практически любое изменение в высшем руководстве страны и профильного министерства приводило к обильному пиару новоиспеченных руководителей на теме чернобыля, на теме ЧАЭС. Что и не удивительно. Чернобыльская тематика благодатное поле для пиара, где любые, даже самые утопические предложения чиновников, с большим энтузиазмом тиражируются журналистами. Стоить вспомнить о предложениях спикера парламента сделать в зоне отчуждения – украинский «Лас-Вегас». Полет фантазии чиновника был грандиозен, ведь одно казино было предложено расположить в недостроенных градирнях ЧАЭС. Были и более приземленные, но не менее утопичные идеи использования зоны отчуждения как места производства биотоплива, причем не только из выращенного под чернобылем рапса, но и используя брошенные деревянные дома для сжигания в тепловой электростанции. Стоит отметить, что особо активны «рапсосеятели». Статьи в прессе о том, что скоро в зоне заколосится рапс и как всем станет хорошо, возникают часто и систематически.
Промплощадка ЧАЭС
После закрытия ЧАЭС персонал станции остался один на один с возникшими управленческими и финансовыми проблемами (поскольку к закрытию ЧАЭС программы, стратегии или плана вывода атомных блоков из эксплуатации не существовало).
Закрытие ЧАЭС повлекло за собой не только финансовые трудности в финансировании дальнейшей работы станции, но имело и имеет психологическое давление на персонал и жителей города спутника. Особенно остро эти проблемы проявлялись в начале 2000-х. Со временем, благодаря дисциплине и управленческому порядку действующему на атомной станции, работа по закрытию ЧАЭС вошла в определенный ритм.
Позитивные события:
• Укрепление, ремонт Вентрубы №2 ЧАЭС
• Выполнена стабилизация ОУ – (2008 год окончание работ, акт приемки госкомиссии)
• Создание Модернизированной системы пылеподавления внутри Саркофага…
• Строительство нового санпропускника.
• Строительство ПОК (промышленной отопительной котельной)
• Новый памятник возле ОУ…
Негативные события:
• Строительство ХОЯТ-2 – объект не введён в эксплуатацию
• Проблема спуска пруда-охладителя – проблема находится в стадии затяжной подготовки.
Вид на ХОЯТ-2
Зона отчуждения
1. Чернобыльская наука и природоохранная деятельность за последние десять лет в зоне отчуждения.
Научный аспект деятельности в зоне отчуждения следует разделить на несколько направлений. Первое – научные изыскания внутри Саркофага и на промплощадке ЧАЭС, второе – научная деятельность по изучению экологических последствий аварии на всей отчужденной территории. Если первое направление поддерживается отдельным НИИ НАНУ, то радиоэкологические, и другие, естественно-научные, направления исследовательской деятельности на территории зоны отчуждения прекратили своё существование ведомственная научная структура, которая подчинялась непосредственно руководству Зоны. Начав свой путь с подразделения НПО «Припять», превратившись в самостоятельный предприятие «Чернобыльский научно-технический центр», а потом в «Чернобыльский центр международных исследований», в 2000 году в виде научные подразделений вошло в ГСНПП «Экоцентр». В 2002 году около сотни специалистов были отправлены на «31-й километр». Вместе с этим, канула в лету и научная инфраструктура – экспериментальные полигоны, фермы, стационары, лаборатории и т.п.
Реабилитация территории. Так называлось разработка различных программ по возвращению территории зоны в хозяйственный оборот. Условно говоря, получение чистой продукции в грязных условиях. Можно сказать, что в 90-х реабилитация была стратегической задачей в управлении зоной. Научный и практический интерес нулевых к реабилитационным мероприятиям, разработке стратегии деятельности подпадающей под термин «реабилитация» стал минимальным, уступив место пустым идеям разномастных чиновников о хозяйственном использовании территории чернобыльской зоны отчуждения.
Программа «Фауна». Расширенное название – «Программа восстановления первичного фаунистического комплекса и биоразнообразия Украинского Полесья в зоне отчуждения и зоне безусловного (обязательного) отселения». Началась в 1998 году.
В качестве исходных предпосылок была взята сложившаяся экологическая ситуация на территории зоны. А именно – спонтанное восстановления природных комплексов в условиях отсутствии человека. Исходя из этого, предлагался комплекс практических мер направленных на контроль и управление этими экологическими процессами и, даже, направление их в нужное русло. Как следует из названия программы, основной акцент делался на животных. Предлагалось отстреливать регулировать одни виды (волков), охранять другие, завозить третьи (лошадь Пржевальского, «восстановленный» тур, зубр, польский «тарпан»). Для воплощения этих планов в жизнь была создана специализированная егерская служба в составе предприятия «Чернобыльлес».
Чернобыль: Лошадь Пржевальского в зоне отчуждения ЧАЭС
Обоснованность столь серьёзных вмешательств в животный мир вызвало дискуссию среди специалистов. На практике было реализовано только два мероприятия – отстрел волков и завоз коней Пржевальского и зубров.
Сколько отстреляно волков — неизвестно. Из разрозненных свидетельств можно сказать, что не больше десятка в год. Но «товар» егеря любили показать лицом. Был такой ритуал демонстрации свежеотстреленного волка зоновскому персоналу — тушку зверя раскладывали на капоте служебного автомобиля, который ставили возле столовой в обеденный час. Ещё бойцы этой зондер-команды запомнились тем, что на радиатор служебного автомобиля прикрутили голову волка и так рассекали несколько дней по Чернобылю (и это за 8 лет до публикации «Дня опричника» Владимира Сорокина).
Зубров завезли 2 особи – самца и самку. К концу 2000 года они, по разным причинам, умерли. В мае 1998 г. привезли 25 лошадей и поселили в центре акклиматизации (бывший птичник) на западе от г. Чернобыль. За первые несколько месяцев по разным причинам погибло 8 лошадей. Через год сформировавшаяся гаремная группа (самец-вожак+самки+жеребята) и 6 самцов были выпущена на волю. Потом завезли ещё 6 самок и гаремных групп стало две. Табуны разбрелись друг от друга на значительное расстояние (около 10 км) и их территории не пересекались. Причём один табун находился непосредственно в «ближней зоне» ЧАЭС. Размножение шло успешно — суммарно добавлялось около 20 голов потомства в год. В 2004 г. их было 60 особей. В 2007 г. по непонятным причинам произошёл спад численности, который есть основания связывать с человеческим фактором зоны отчуждения. Сейчас ориентировочная численность составляет 20-40 особей.
Фактически программа «Фауна» закончилась в 2000 г., когда расформировали егерскую службу и прекратили активные мероприятия по «улучшению» животного мира, но формально-сумеречное существование она ведёт до сих пор. Причины сворачивания программы называют разные, но на поверхности лежит конфликт между начальником егерской службы Самчуком и директором ГП «Чернобыльлес» Калетником. Аргументы егерей – нас хотят уничтожить, потому что мы стали на пути браконьерства в зоне отчуждения. Аргументы управленцев – низкая официальная отчётность, слабый профессиональный уровень (только начальник службы имел высшее образование), невнятная юридическая база организации службы. Конфликт активно освещался в СМИ, что вряд ли могло понравиться руководству Зоны и Министерства.
Последствия от сворачивания программы были разные. Положительные – прекращение сомнительных экспериментов для улучшения природы, ликвидация карманной «силовой» структуры. Отрицательные – сворачивание очень перспективного проекта (который мог бы стать таким, если бы его делали с умом, а не как всегда), дискредитация будущих природоохранных проектов связанных с Зоной (у высшего руководства начиналась идиосинкразия, когда они слышали слова «зона» и «фауна» в одном предложении).
Природно-заповедный фонд. Ещё одни тренд десятилетия в никуда. … Практическое воплощение идей охраны природы было довольно интересным. В 2002-2005 гг. среди специалистов ходил черновик проекта регионального ландшафтного парка «Чернобыльская пуща», в него должна была попасть почти вся южная часть зоны вне пределов 10-км. В 2005 г. после известных политических событий проект начали воплощать в реальность. Была выбрана центральная база парка – законсервированный научно-производственный комплекс в с. Куповатое. В штат парка предлагалось перевести сотрудников подразделений экологического профиля предприятий «Чернобыльлес», «Экоцентр» и «Чернобыльводэксплуатация». В результате получилось что-то непонятное – предложение было рассмотрено и воплощено в жизнь путём переименования лесного предприятия «Чернобыльлес» в «Чернобыльская пуща» с добавлением ему функций по охране биоразнообразия. На самом деле этому предприятию просто сменили вывеску.
В 2008 году была озвучена инициатива по завоз зубров в зону. По словам тогдашнего Министра «для увеличения биоразнообразия». Эту инициативу связывали с визитом Президента, поэтому выполнялась она довольно рьяно. Возле города Чернобыль, в рекордные сроки, был возведён гигантский вольер. У специалистов эта новость оптимизма не вызвала. Учёные и лесники понимали, что необходимых организационно-технических условий для содержания вольной или полувольной популяции зубра нет, а создание подобия зоопарка в зоне не несёт никакого смысла, кроме показухи. К счастью, зубров не завезли.
Единственным зримым результатом природоохранной политики десятилетия стало создание заказника «Чернобыльский специальный». Он объявлен Указом Президента Украины от 13 августа 2007 года «с целью сохранения уникальных свойств лесных насаждений зоны отчуждения и зоны безусловного (обязательного) отселения в пределах Киевского Полесья, которое является крупнейшим резерватом дикой фауны, которая требует охраны и регуляции численности».
Заказник имеет площадь 48 870 га., характер его границ (дорога Дитятки-Чернобыль-Славутич и южная граница зоны от КПП «Дитятки» до КПП «Страхолесье») явно указывает на кабинетное происхождение этого объекта природно-заповедного фонда. На территории заказника довольно людно — здесь находится 2 лесные базы и 5 сел, в которых живут самосёлы. Все эти пункты связывает хорошо развитая, по местным меркам, система дорог. От Чернобыля можно за полчаса-час добраться до любой точки заказника в пределах проходимости обычного автотранспорта. Можно говорить об относительно высокой доступности, населённости и освоенности территории заказника.
Информация о каких либо ценных природных объектах на территории заказника отсутствует. Так же неизвестно, какие мероприятия проводят на его территории лесники. Однозначно можно говорить, что исследования там не проводятся.
Судя по всему, заказник создавался для галочки. Не отказывать же Президенту, в самом деле. Формальность соблюдена, но на реальное положение дел это не повлияло никак. Ситуация ровно та же, что и 10 лет назад.
2. Чернобыльский бизнес и «ядерный» креатив
Несмотря на «нулёвой» статус это десятилетие привнесло ряд новых вещей в зону отчуждения. Характерно, что все эти инновации приходили извне.
Радиоактивный бизнес или «деньги не фонят». В начале десятилетия пафосная цель «возродить эту пострадавшую землю» была переосмыслена в более конкретной формулировке «зона должна давать доход». Источники этого дохода обнаружились быстро – вывоз металлолома и леса. Они удобны по следующим причинам:
1. технологически довольно простые;
2. не требуют квалифицированной рабочей силы;
3. имеют широкий рынок сбыта.
Мародеры в зоне отчуждения ЧАЭС
Для непосвящённых такой бизнес имел сомнительный моральный аспект. С одной стороны, это риск попадания в хозяйственный оборот радиоактивно загрязнённых материалов. С другой стороны – изъятие вещей и предметов, которые до аварии принадлежали кому-то, составляли часть его быта. Мародерство, одним словом. Что характерно, в статье википедии «мародерство» в качестве примеров приводят ситуацию в зоне отчуждения.
Но не всё так просто. Официально материальные объекты на территории зоны отчуждения, которые не состоят на балансе предприятий, имеют нулевую стоимость. Кроме того, прописан порядок и радиационные нормативы, которые касаются вывозимых из зоны материалов. Поэтому с юридической точки зрения это не мародёрство, а предпринимательство и источник внебюджетного финансирования – вещи сугубо положительные в рамках современной идеологии.
Для предпринимателя естественно стремиться к увеличению прибыли при одновременном снижении издержек. Соблюдение норм радиационной безопасности, при добыче металла, ведёт к обратному. Дело в том, что самый ценный ассортимент – цветной металл, отдельные узлы механизмов и сами механизмы – находится, преимущественно, в самых «грязных» местах (5-км и 10-км зоны) или сам является источником излучения. Освоение запасов металла, в таких условиях, возможно путём использования технологий дезактивации. Но это ведёт к увеличению издержек. Намного эффективнее обойти необходимые процедуры и вывозить металл без контроля. Прецеденты имеются – в 2008 и 2009 гг. сотрудниками СБУ были пресечены несколько попыток нелегального вывоза металла за пределы зоны.
Ядерный туризм. Трудно не согласиться, что зона отчуждения это интересный объект. В 90-е зону посещали те, кто имел к ней профессиональный интерес – журналисты, фотографы, учёные, студенты, общественные деятели. С середины нулевых ситуация стала меняться. Появился туристический формат посещения зоны. Это когда платишь деньги и за них получаешь экскурсию с комфортным и безопасным перемещением по зоне отчуждения. Типичная программа посещения обязательно включает г. Припять и ЧАЭС (канал с сомами, смотровая площадка объекта «Укрытия»). Эти объекты являются самыми интересными и забирают большую часть бюджета времени экскурсии. В дополнение идёт посещение г. Чернобыль (мост через р. Припять, церковь Святого Ильи, памятник у пожарной части) и какого-нибудь брошенного села по маршруту следования.
Сталкеры. Любители нелегального посещения зоны — тень ядерного туризма. Движет ими тоже, что и туристами – интерес. Но способ его реализации они выбрали нелёгкий и рискованный. Такой поход длится 2-3 дня, по финансовым затратам он превышает легальную поездку. Сталкеры обязательно посещают Припять, но, по понятным причинам, не посещают смотровой площадки объекта «Укрытие» и г. Чернобыль. При этом обязательным для посещения является объект Чернобыль-2, на который обычные туристы не попадают.
Сейчас, посредством Интернета, идёт самоорганизация сталкерского сообщества – налажены каналы обмена информацией, создан свой жаргон, формируются этические нормы.
Художественное осмысление. Ничто не предвещало такого поворота событий. После десятой годовщины аварии интерес к теме в общественном сознании стал угасать. Событие отдалялось, росло новое поколение, для которого авария была уже историей. Удивительно, но спустя более двадцати лет после катастрофы на ЧАЭС, такие слова как «зона отчуждения», «четвёртый блок», «ЧАЭС», «Припять», «Чернобыль», «радиоактивное загрязнение» вновь стали предметом интереса молодежи. В марте 2007 года компания GSC Game World выпустила шутер от первого лица с элементами ролевой игры «S.T.A.L.K.E.R.».
Параллельно был запущен межавторский литературный цикл. Игровой мир «S.T.A.L.K.E.R.», несмотря на свою вымышленность, строится на реалиях современной зоны отчуждения. Здесь интересно будет посмотреть, насколько велик потенциал зоны отчуждения как арены художественных произведений. Появится что-то новое или зона отчуждения так и останется территорией «S.T.A.L.K.E.R.а».
Итог. В целом креатива за это десятилетие было достаточно. Одни «инновации» довольно хорошо показывают реальный вектор развития зоны отчуждения (что важно на фоне довольно однообразной официальной риторики). Другие – отношение общества к зоне отчуждения.
Игровой сюжет S.T.A.L.K.E.R.
Ещё одна интересная деталь – все упомянутые проявления креатива можно встретить в зоне в одном месте. Это город Припять. Вполне реальна ситуация когда на центральной площади города проходит экскурсия, а в паре кварталов от этого места «ударники капиталистического труда» грузят в автотранспорт батареи и ванны. Одновременно, как за первыми, так и за вторыми наблюдают сталкеры, которые остановились на дневную лежку в одной из многоэтажек города. При этом среди этой туристов и сталкеров обязательно найдутся фанаты игры и/или одноименного литературного цикла.
3. Возможное будущее чернобыльской зоны
«Прорицание будущего заслуженно числится крайним
в ряду тех поприщ, где в качестве спецодежды
потребен колпак с бубенчиками»
Кирилл Еськов
Предсказание будущего, действительно, занятее неблагодарное. Однако будущее возникает в настоящем времени в виде событий, которые со временем преобразуют реальность. За прошедшее десятилетие появилось несколько явных «точек развития», которые в ближайшем будущем будут определять ситуацию на территории зоны.
Первая из них, это работы связанные со строительством безопасного конфайнмента и выведение из эксплуатации Чернобыльской АЭС.
Вторая точка роста — развитие туризма. В декабре 2010 года руководство МЧС заявило об «открытии зоны отчуждения для туристов» и его «легализации». Нельзя сказать, что до этого всё было закрыто и нелегально, просто, похоже, руководство осознало важность этого бизнеса и поставило его на контроль. Приведёт ли это к расширению туристического потока, возможно. Однако есть одно обстоятельство, которое существенно изменит устоявшийся формат экскурсий — работы в ближней зоне по строительству нового конфайнмента. Это однозначно приведёт к закрытию доступа на смотровую площадку объекта «Укрытие». Изменение радиационной обстановки может даже ограничить доступ для посторонних в ближнюю зону и г. Припять. Как повлияет на тур-бизнес потеря основных достопримечательностей зоны? По-разному – от полного отказа до перехода к новым, более специализированным форматам поездок (фототуры, экотуризм).
Реструктуризация организаций зоны. В конце 2010 года в рамках административной реформы произошла самое масштабное преобразование структуры деятельности в зоне отчуждения. Было объявлено о слиянии предприятий зоны отчуждения, подчинённые МЧС, в три крупные организации — «Чернобыльский спецкомбинат», Управление капитального строительства и Централизованное предприятие по обращению с РАО. Основанием этого решения стала необходимость оптимизации структуры, а именно сокращение численности административного аппарата. Цель благородная, но, как показывает практика, от разного рода чисток меньше всего страдает административный аппарат. В результате имеем странный гибрид «Чернобыльский спецкомбинат», который включает в себя «Чернобыльводэксплуатацию» (управление водными ресурсам), «Чернобыльская пуща» (лесное хозяйство), «Чернобыльский радиоэкологический центр» (радиационная безопасность и контроль, мониторинг), РУЗОД (инспекции, нормативный контроль, обеспечение управленческой работы), «Чернобыльсервис» (инфраструктура). Соединять под одной крышей столь разные функции довольно необычно. Ещё более необычно, то, что часть из этих функций контролирующие, а часть производственные – это большой простор для конфликтов интересов.
Возможно, основанием для таких резких ходов стало желание улучшить управляемость деятельностью в зоне отчуждения. С середины 90-х, в плане организации, зона представляла собой аналог средневековой Италии — конгломерат городов-государств отделённых от остального континента природными барьерами – морем и Альпами. Здесь вместо природных границ колючая проволока, сами предприятия как города-государства, а Департамент-администрация зоны отчуждения, как аналог Рима, выполнял духовную и объединяющую функцию. В условиях приоритета небюджетного финансирования вся эта совокупность предприятий вела себя вполне как города-государства. Каждый ориентировался на тот ресурс, который приносил ему прибыль. То есть, кто в лес, кто по дрова. Отсюда конфликты интересов, неравномерность обеспечения ресурсами и другие проблемы.
Вид на Саркофаг 4-го блока ЧАЭС
Идеи реформирования этой сферы существовали с середины 90-х годов. На это были причины, такие как высокие трудовые затраты связанные с вахтовым графиком работы, транспортные затраты на доставку персонала в зону (120 км до Киева), необходимость содержания вахтового города Чернобыль и другие. Предлагалось два решения этой задачи – минимизация и коренизация. Минимизация — по максимуму уменьшить присутствие персонала в зоне и вывести за её границу предприятия и подразделения, в присутствии которых нет жесткой необходимости. Коренизация – набирать на работу персонал из числа аборигенов прилегающих к зоне районов. Ни первое, ни второе («почему то в Иванкове мало опытных спектрометристов») реализовать не удалось. Но сейчас, похоже, возникла необходимость проведения таких изменений.
Кадровая проблема. Актуальна уже сейчас, в дальнейшем будет только усугубляться. Из зоны уходят профессионалы. К ним мы относим работников следующих трёх категорий. Прежде всего, это те, у кого есть опыт работы на АЭС и в структурах Минсредмаша. Во-вторых, участники ликвидации аварии. В-третьих, профильные специалисты, которые понимают местную специфику. Основная причина демографическая – завершение возраста активной работоспособности. Однако профессионалы уходили и раньше. Вследствие хронических сокращений, которые имели вид игры «последний мертвый» (см. фильм «Новая земля») или ухода на другое место работы, где они были более востребованы.
Сокращения и недостаток финансирования привели к нарушению профессиональной преемственности. Поэтому нужны будут новые кадры, которые, к сожалению, взять будет неоткуда по двум причинам. Первая, снижение качества образования в целом — последние 20 лет в стране проедался советский образовательный ресурс. Вторая, низкая экономическая привлекательность работы в зоне для жителей столичного региона. А для специалистов из дальних регионов, при приемлемости размеров оплаты труда, барьером будут затраты на проезд (при длинной вахте) и жильё (при короткой). В результате произойдёт спонтанная коренизация кадров, а профессионалы сюда будут попадать по пути отрицательного отбора – прейдут те, кого больше негде не берут.
Первым признаком кадровой деградации будет падение общей культуры радиационной безопасности. Опыт показывает, что человеку без подготовки довольно трудно понять и принять основные требования радиационной безопасности. В дальнейшем, непрофессионализм на всех уровнях, от руководителей до рядовых исполнителей, создаст среду, в которой будет вязнуть реализация любых решений. В этом нет ничего уникального, довольно типичная ситуация для постсоветской экономики – конфликт мотиваций менеджеров, финансистов и ИТРов. Уникально то, что произойдет утрата рабочих представлений о процессах, которые происходят в зоне отчуждения. Вот это уже серьёзная проблема, исходя из того, что зона отчуждения является территорией с высоким риском проявления чрезвычайных ситуаций радиационного характера.
Заключение
В определённой степени будущее зоны можно предвидеть – оно будет строиться вокруг комплекса проектов по выводу ЧАЭС из эксплуатации и преобразованию объекта Укрытие в экологически безопасную систему. Временная размерность этих процессов внушительна и составляет около 60 — 100 лет. Вместе с тем их пространственная размерность довольно невелика – они затронут не более 10% территории зоны. Ареной будет служить промплощадка атомной станции, примыкающая к ней ближняя зона и ряд сателлитов – хранилища радиоактивных отходов «Вектор» и «Буряковка», вахтенный город Чернобыль. Остаётся открытым вопрос – что делать с оставшимися 90% территории. Нерешённая в течение последнего десятилетия проблема остаётся актуальной. Ресурсов для её решения, особенно кадровых и интеллектуальных, остаётся всё меньше – слишком много точек невозвращения пройдено за это время.
